ПОЧЕМУ ЭЙНШТЕЙН СТАЛ АВТОРОМ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ?

На заданный самому себе вопрос: «Почему именно я создал теорию относительности?» — Эйнштейн ответил в национально-ироничном духе: «Нормальный взрослый человек вообще не задумывается над проблемой про­странства и времени. По его мнению, он уже думал об этой проблеме в детстве. Я же развивался интеллекту­ально так медленно, что пространство и время занима­ли мои мысли, когда я стал уже взрослым. Естественно, я мог глубже проникать в проблему, чем ребенок с нормальными наклонностями».

Ответ станет ясным, если рассмотреть обществен­но-политическую обстановку того времени.

А это конец XIX века, в 1897 году состоялся первый сионистский конгресс. Движению, вышедшему из подполья, нужно было знамя. В свое время роль знамени подчерки­вал известный финский писатель М. Ларни, который счи­тал, что знаменем может быть и женская юбка; и чем выше это знамя, тем больше народу под ним собирается.

Здесь же надо было создать образ — образ гения всех времен и только одного народа, образ, чей авторитет был бы на уровне Моисея, который вывел еврейский народ из Египта, на уровне Авраама — родоначальника евреев (кстати, основоположник легального сионизма — Теодор Герцль в «еврейской сотне» занимает даже не призовое, а только восьмое место).

И такой человек был найден. Все остальное было де­лом денег и техники.

Деньги были, техника тоже.

155

«Имя его (Эйнштейна) превозносилось массами, за­частую не имевшими никакого представления о физике, и в особенности, конечно, евреями. Эта национальная подоплека хорошо чувствовалась, вызывала законное отторжение... »[56].

Следует остановиться на отдельных, видимых, созда­телях карьеры и построения авторитета Эйнштейна.

Место в Бернском патентном бюро в 1902 году Эйн­штейн получил благодаря отцу своего друга Марселя Гроссмана, у которого, в свою очередь, был друг Фридрих Галлер — директор этого бюро. В 1904 году в патентное бюро поступил и еще один друг Эйнштейна — М.Бессо.

В 1909 году в Цюрихском университете открылась профессорская вакансия по курсу теоретической физики, на которую претендовали Фридрих Адлер, учившийся с Эйнштейном в политехникуме (написавший впоследствии критическую работу по эйнштейновской теории относи­тельности), и Эйнштейн.

И хотя Фридрих Адлер пользовался авторитетом, он отказался от должности в пользу «благодарного» Эйн­штейна, который писал, что Адлер — человек неуравно­вешенный, интеллектуально бесплодный, упрямый меч­татель, чья склонность к самопожертвованию замешена на мазохизме, а готовность стать мучеником граничит со стремлением к самоубийству.

Аналогичная история имела место в 1910 году, когда Эйнштейн претендовал на должность профессора Праж­ского университета. Здесь тоже сначала первым кандида­том был профессор физики из Технологического институ­та в Брно — Густав Яуманн, который снял свою кандида­туру в пользу Эйнштейна.

Осенью 1922 года Эйнштейн был избран в Российскую академию наук по представлению А.Ф. Иоффе, П.П. Ла­зарева и В.А. Стеклова и в 1926 году получил диплом, подписанный президентом академии А.П. Карпинским. Отметим, того самого Иоффе, который своими глазами видел статью, подписанную совместно Эйнштейном и Ми-левой Марич.

В 1930 году в США у миллиардеров брата и сестры Бромбергера  и  Фульд с  подачи Флекснера  возникла

 156 В. Бояринцев

мысль о создании Института высших исследований в Прин-стоне, куда в 1933 году был приглашен Эйнштейн. Созда­тели института ставили целью освободить приглашенных ученых от каких-либо педагогических, административных обязанностей и материальных забот. Там без забот и без научных результатов проработал Эйнштейн до 1955 года, до самой смерти.

Он поселился в одном из коттеджей Принстона вме­сте с женой Эльзой, двумя падчерицами и секретаршей (старым другом семьи, а скорее, его личным, мягко го­воря, другом) Элен Дюкас. Вместе с ними жил и моло­дой математик Вальтер Майер, приехавший в Америку в качестве ассистента Эйнштейна.

В Принстоне Эйнштейн руководил группой ученых, со­стоящей в основном из его ассистентов в разные перио­ды жизни.

Помощники, консультанты, соавторы

О самом первом соавторе Эйнштейна — Милеве Ма-рич уже говорилось выше.

Как раньше отмечалось, математику в политехникуме преподавали видные ученые того времени А. Гурвиц и Г. Минковский (давший геометрическую иллюстрацию теории относительности).

Но если Эйнштейна не интересовала математика, то его приятеля М. Гроссмана она интересовала, и Эйнштейн впоследствии привлек его к разработке математического аппарата общей теории относительности.

В 1905 году была опубликована работа «К электроди­намике движущихся тел», которая заканчивалась слова­ми: «В заключение отмечу, что мой друг и коллега М. Бессо явился верным помощником при разработке изложенных здесь проблем и что я обязан ему рядом ценных указаний».

В 1907 году в Берне у Эйнштейна появился друг — Я. Ла-уб, присланный известным ученым В. Вином для обсуж­дения проблем теоретической физики. Беседы с Лаубом привели к появлению трех совместных статей. Весьма плодотворными оказались эти «беседы».

  157

В этом же году Эйнштейн пытается проникнуть в ака­демические круги, предлагая свои услуги в качестве при­ват-доцента (лектора без постоянной зарплаты) универ­ситету Берна, но не был принят на работу, так как статью по теории относительности посчитали «невразумитель­ной», и он не смог удовлетворить обязательному требо­ванию, предъявляемому к приват-доценту — представить факультетскому начальству рукопись еще не опублико­ванной статьи.

Но здесь опять ему на помощь пришел тот, кто рань­ше мешал: бывший научный руководитель по несостояв­шейся диссертации профессор Кляйнер похлопотал перед Бернским университетом, и в 1908 году Эйнштейн полу­чил свою первую академическую должность — он читал вечерние лекции студентам, на которые приходили от од­ного до трех человек.

«В 1908 году его бывший учитель Герман Минков-ский облек теорию относительности в более совер­шенную математическую форму», а Гроссману, чьими конспектами Эйнштейн пользовался в студенческие годы, заявил: «Гроссман, ты должен мне помочь, иначе я сой­ду с ума». «И Гроссман, как проводник с мачете в ру­ках, стал прокладывать Эйнштейну путь через джунгли неевклидовой геометрии»[2].

В этом году Минковский выступает с докладом «Про­странство и время» на 80-м собрании немецких естество­испытателей и врачей в Кельне. Здесь Минковский гово­рит о том, что Лоренц ввел понятие «местного времени» и «воспользовался физическим содержанием этого по­нятия для лучшего понимания гипотезы сокращения тел». При этом Минковский не упоминает имени Пуанка­ре. Зоммерфельд же в комментариях к опубликованному докладу отмечает, что Пуанкаре в своих работах рассмат­ривал более общий случай, нежели Минковский.

В 1909—1911 годах М. Гроссман разрабатывал про­блемы неевклидовой геометрии для Эйнштейна и «вводил его в круг математических приемов, пригодных для ре­шения новой физической задачи».

В том же, 1911 году Эйнштейн близко познакомился с Марией Кюри, Пуанкаре, Ланжевеном, Планком, Нерн-

В.Бояринцев

стом, Резерфордом и Лоренцем. Встречался Эйнштейн и с Фридрихом Адлером, с которым жил в одном доме.

Но эта история с уступкой места тоже не так проста, как и вся жизнь и деятельность Эйнштейна: Адлер посчитал, что профессор Кляйнер (бывший «дурак», а потом лучший друг и наставник) сделал все, чтобы должность досталась Эйнштейну, которого Кляйнер рекомендовал как ведуще­го физика-теоретика.

Вот как аукнулся Кляйнеру отказ поддержать диссер­тацию Эйнштейна — в течение ряда лет он был вынужден помогать научно и организационно создавать из послед­него гения всех времен и одного народа.

«Какими бы мотивами ни руководствовался Адлер, Эйнштейн получил должность, несмотря на антисеми­тизм, столь распространенный в Европе в начале ве-ка»[2].

Видимо, этот самый «антисемитизм» и привел к тому, что в том же 1909 году Женевский университет в честь своего 350-летия присвоил звание почетного доктора Эйн­штейну. Таким образом, вопрос о необходимости защи­щать докторскую (по нашим стандартам — кандидатскую) диссертацию отпал сам собой, что и требовалось дока­зать. Эту церемонию доктор чуть было не пропустил, так как приглашение было написано по-латыни, а этот язык бу­дущий гений так и не смог освоить.

Так закончилась инженерная служба Эйнштейна в па­тентном бюро и началась его научная карьера. Но такое начало способствовало тому, что он получил уверенность «в собственной великой миссии», в результате его гор­дость стала граничить с высокомерием.

Немного сведений о Фридрихе Адлере, сыгравшем значительную роль в дальнейшей жизни Альберта Эйн­штейна: он был сыном известного психиатра Виктора Ад­лера (подробнее о Викторе Адлере будет сказано ниже).

О Фридрихе Адлере «Малая советская энциклопедия» пишет как об одном из «реформистских руководителей австрийской социал-демократии», «реакционные фило­софские взгляды» которого были подвергнуты критике Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм».

159

Фридрих Адлер был- признан виновным в политиче­ском убийстве и приговорен к смертной казни (затем этот приговор заменили пожизненным заключением), а через два года он был освобожден из тюрьмы и вскоре стал де­путатом австрийского Национального собрания. Во время тюремного заключения Адлера Эйнштейн «похвалил» сво­его «друга», сказав, что тот нашел себе в тюрьме заня­тие, изучая теорию относительности.

Следствием такого изучения и стала критическая ста­тья Фридриха Адлера, за которую сионистские друзья Эйнштейна пытались представить Адлера сумасшедшим.

В Праге некоторые понятия геометрии, которые мог­ли помочь Эйнштейну при обобщении теории относитель­ности, преподал ему Г. Пик, он же натолкнул его на труды Г. Риччи и Т. Леви-Чивиты, обогатившие математический арсенал Эйнштейна.

Но самым близким из европейских физиков был Па­уль Эренфест, его Эйнштейн считал блистательным физи­ком, общение с которым продолжалось больше двадцати лет. «Мы познакомились 25 лет тому назад. Он посетил меня в Праге, куда приехал прямо из России; как ев­рей, он был лишен там возможности преподавать в высших учебных заведениях...» («Памяти Пауля Эрен-феста»).

В 1918 году Г. Вейль предложил геометризировать на­ряду с теорией тяготения и теорию электромагнитного по­ля, но впоследствии отказался от развития своей схемы, а Эйнштейн продолжал подобные попытки. Вейль вспоминал споры с ним и «сближал позднейшие построения Эйн­штейна со своими первоначальными концепциями»[3].

В 1936—1938 годах ассистентом Эйнштейна был Л. Ин-фельд, тот самый польско-русский еврей, доцент Львов­ского университета, который просил в свое время реко­мендацию у Эйнштейна. Совместная работа с Инфельдом была посвящена проблеме уравнений движения. В 1938 го­ду вышла их книга «Эволюция физики», которую Эйнштейн даже не раскрывал, а в процессе подготовки к изданию не взглянул на корректуру.

Интересна история появления этой книги.

В 1937 году Инфельду, получившему стипендию в Прин-стоне на один год, было отказано в ее продлении, и ему пришла в голову мысль выпустить (совместно с Эйнштей­ном) книгу, на которую можно было получить аванс и прожить еще один год в Принстоне. Как отмечается в[3], эта книга для прочтения не требовала специальных знаний, но предъявляла «очень высокие требования к интелли­гентности, способности к абстрактному мышлению, последовательности».

По мнению авторов, она не должна была создавать представления о принципиальном отличии науки от здра­вого смысла. Отметим, того самого здравого смысла, который позволяет объяснить космические явления, кото­рые, как считалось, подтверждают общую теорию отно­сительности, без использования этой теории.

Но не всегда процесс создания научной работы с со­автором протекал без сучка и задоринки.

Так, «один из его помощников, Яков Граммер, рос­сийский еврей с гротескно деформированным обли­ком, работал с Эйнштейном в течение нескольких лет и надеялся в конечном счете стать преподавателем»[4], Граммер обвинил Эйнштейна в том, что последний не вы­полнил обещания, поссорился с ним, уехал в Минск и впо­следствии был избран в Белорусскую академию наук.

В 1944—1948 годах ассистентом Эйнштейна был Э. Штраус.

В Принстоне одним из создателей математических приемов, применяемых Эйнштейном в общей теории от­носительности, был, как пишут биографы, итальянский математик Т. Леви-Чивита (довольно странная для итальян­ца фамилия, не правда ли?).

К тридцатым годам закончилось формирование куль­та личности гения всех времен и одного народа. Фактиче­ски к этому моменту завершился грандиозный сионистский проект под кодовым названием «Эйнштейн», аналогом ко­торому в русской литературе является Козьма Прутков. Но в отличие от Козьмы Пруткова от осуществления про­екта «Эйнштейн» было больше вреда, чем пользы.

В разное время соавторами гения были: В. Баргман, П. Бергман, В. де Гааз, Б. Гоффман, Я. Громмер, М. Гросс-

161

ман, Л. Инфельд, И. Лауб, В. Майер, Г. Мюзам, В. Пау­ли, Б. Подольский, В. Ритц, Н. Розен, де Ситтер, Э. Страус, Р. Толмен, А.Д. Фоккер, Л. Хопф, О. Штерн, П. Эрен-фест.

Это, не считая разного рода помощников и консультан­тов. Вот вам и научное одиночество гениального ученого!

Отметим, что после переезда в Принстон у самого Эйнштейна появилась возможность за хорошие деньги за­ниматься любой наукообразной проблемой с одним ус­ловием — не позорить нацию!

Помните: в советское время грузин купил «Запоро­жец», поставил под окном, а наутро его не обнаружил. Он купил новый, история повторилась. Купил третий «Запо­рожец» и оставил записку: «Братцы, дайте хоть пока­таться!»

Наутро на месте «Запорожца» стояла «Волга» с за­пиской: «Катайся, сколько хочешь, но не позорь нацию!»

Нобелевская премия

В июле 1923 г. Эйнштейн выехал в Швецию на церемо­нию вручения Нобелевской премии, присужденной ему в ноябре 1922 г.

В 1910 году он впервые был выдвинут на соискание Нобелевской премии по физике. Это сделал химик Вильгельм Оствальд, получивший эту премию в 1909 го­ду, тот самый Оствальд, который не принял Эйнштейна на работу в 1901 году, а теперь был привлечен к рекламному проекту по принципу: кто нам мешает, тот нам и помо­жет.

При этом Оствальд именовал Эйнштейна создателем специальной теории относительности как самой перспек­тивной теории со времен открытия закона сохранения энергии.

Начиная с 1910 года, когда Эйнштейн был впервые вы­двинут на Нобелевскую премию, его имя только два раза не фигурировало в списках кандидатов, с таким упорством продвигали сионистские круги своего кандидата в гении всех времен и одного народа.

6- 1530Бояринцев

 В.Бояринцев

В.Бобров[57] отмечает: «...активное проталкивание Эйнштейна в нобелевские лауреаты и его безмерное восхваление как якобы величайшего гения всех наро­дов и времен — все это своего рода реверанс... за участие физика в сионистском движении на протяже­нии многих десятилетий».

Но здесь автор не совсем прав — это не реверанс, а закономерное завершение процесса под названием «ру­ка руку моет».

П. Картер и Р. Хайфилд пишут: «Нобелевский коми­тет отличался консервативностью и не хотел присуж­дать премию за теорию относительности: она все еще оставалась спорной и не была достаточно подтвержде­на экспериментальными данными. Эйнштейну... доста­лась премия, оставшаяся неврученной в 1921 году...»

И еще: «По иронии судьбы, он получил ее за откры­тие законов фотоэлектрического эффекта, то есть за теорию, выводы из которой, позднее сделанные други­ми учеными, вызывали у него раздражение всю остав­шуюся жизнь».

Но, как известно: дают — бери, а бьют — беги! Или дареному коню в зубы не смотрят.

Иначе смотрит на этот факт[3]: «Шведская академия и Нобелевский комитет боялись политического резо­нанса присуждения премии за теорию относительно­сти, боялись неизбежной реакции со стороны Ф. Ле-нарда и иже с ним. Поэтому присуждение премии было сформулировано следующим образом: «Премия при­суждается Эйнштейну за открытие закона фотоэлек­трического эффекта и за его работы в области тео­ретической физики». Ф. Ленард сразу же направил в Шведскую академию наук резкий протест... Получив премию, Эйнштейн отдал всю сумму Милеве» (выделе­но мной. — В.Б.).

После Первой мировой войны Ф. Ленард стал одним из самых непримиримых научных противников Эйнштейна; «научным авторитетом Ф. Ленарда с его согласия при­крывались ярые антисемиты, нападавшие на теорию от­носительности» (от себя заметим — на теорию относи-

163

тельности в варианте Эйнштейна, а те, кто выступал про­тив Эйнштейна, объявлялись антисемитами).

Необходимо отметить, что Картер и Хайфилд пишут о ф. Ленарде (после Первой мировой войны) как о бу­дущем нобелевском лауреате. В действительности же Филипп Ленард стал нобелевским лауреатом в 1905 году за работы по катодным лучам, то есть в том году, когда имя Эйнштейна еще никому не было известно. Таким об­разом, протест Ленарда не был протестом неизвестного физика-«завистника», а это было квалифицированное мнение пятого по счету лауреата Нобелевской пре­мии!

В национальном еврейском духе выдержана и следую­щая фраза из[4], «Сочетание антисемитского яда, исхо­дившего от Ленарда, и замешательства со стороны час­ти членов Нобелевского комитета объясняет, почему Эйнштейна продолжали отклонять на протяжении одиннадцати лет — с 1910 по 1921 год» (выделено мной. — В.Б.).

Но это никак не объясняет того факта, что, несмотря на сионистское давление, премия за теорию относитель­ности Эйнштейну так и не была присуждена!

Однако поступок Ф. Ленарда не был забыт, и в 1933 году «среди некоторых физиков циркулировал план из­бавления от антирелятивистской опеки Ф.Ленарда: они надеялись скомпрометировать чистоту его собствен­ного происхождения, порывшись в архивах Брати­славы, где жили предки маститого адепта арийской физики»[3].

Эту фразу следует понимать так: научный спор сторон­ники Эйнштейна пытались разрешить с помощью доноса в гестапо!

Сам же Ф. Ленард в это время писал: «Наиболее важ­ный пример опасного влияния еврейских кругов на изу­чение природы представляет Эйнштейн со своими тео­риями и математической болтовней, составленной из старых сведений и произвольных добавок» (там же).

Что отсюда следует?


164

1.       Ф. Ленард приписывал приоритет в этом открытии
погибшему на войне талантливому теоретику Ф. Газе-
нёрлю.

2.   Кому-то в Шведской академии наук, видимо, был
дан строгий наказ — под любым предлогом присудить Но­
белевскую премию Эйнштейну.

3.       Какова причина столь благородного поступка — пе­
редачи всей денежной суммы премии бывшей жене, для
которой в свое время «...научные интересы Эйнштей­
на... становились все более далекими». Только ли же­
ланием побыстрее получить развод?

4.       Или это была плата за молчание о том, как «созда­
валась» теория относительности?

В формулировке о присуждении премии, в частности, сказано: «за открытие закона фотоэлектрического эф­фекта».

Рено де ля Тай писал: «Теория относительности, от­крытая в- 1904 году, была признана научным сооб­ществом начиная с 1915 года. Никакая Нобелевская премия никогда за эту теорию присуждена не была. Причина понятна: тот, кто первым сформулировал принцип относительности, умер в 1912 году. Это был Анри Пуанкаре».

Видимо, понимая слабость научного авторитета Эйн­штейна, Борн сказал: «Я думаю, что он был бы одним из величайших физиков-теоретиков всех времен, даже ес­ли бы он не написал ни одной строчки о теории относи­тельности».

Спрашивается, за что?

Сам же фотоэлектрический «эффект был открыт в 1886 г. Генрихом Герцем и не укладывался в рамки волновой теории света» (выделено мной. — б.Б.). Гипо­теза Эйнштейна позволила объяснить фотоэлектрический эффект.

Так называемый внешний фотоэффект, открытый Г. Герцем в 1887 году, был экспериментально проверен А.Г. Столетовым в 1888 году, который установил первый закон фотоэффекта, кстати, почему-то не названный за­коном Столетова.

   165

Первый закон фотоэффекта Столетова формулиру­ется так: максимальный фотоэлектрический ток (ток на­сыщения) прямо пропорционален падающему лучистому потоку.

Русский физик А.Г. Столетов и внешний фотоэффект

В 1872 году при Московском университете открыва­ется физическая лаборатория, устройству которой много сил и средств отдал профессор университета Александр Григорьевич Столетов.

Это была первая в России учебно-исследовательская физическая лаборатория. Теперь русским ученым не надо было ездить за границу, чтобы проводить необходимые опыты!

В 1888 году Александр Григорьевич Столетов начина­ет исследование фотоэффекта, открытого за год до этого Герцем. Эти исследования принесли Столетову мировую известность и продолжались два года, с февраля 1888 по июль 1890 года. Здесь можно только удивляться, как много было сделано за этот период человеком, занятым в основ­ном преподавательской деятельностью.

Повторив опыты Герца, Видемана, Эберта и Гальвакса, в дальнейшем Столетов разработал новую методику, по­зволившую построить количественную теорию фото­эффекта.

С помощью разработанной им установки Столетов изу­чал различные стороны фотоэффекта. На основании ре­зультатов своих экспериментов он делает следующие выво­ды: необходимым условием фотоэффекта является по­глощение света материалом катода.

Меняя напряжение на электродах, Столетов получает вольтамперную характеристику фотоэлемента: фототок возрастает с увеличением напряжения между электрода­ми, а малые токи пропорциональны напряжению; начиная с некоторого значения напряжения фототок практически не меняется при увеличении напряжения, то есть фототок стремится к насыщению.

Будучи уверенным в том, что величина фототока свя­зана с освещением, Столетов проводит серию опытов с целью установить эту зависимость. Меняя силу света ис­точника, он определил, что величина фототока насыще­ния пропорциональна световому потоку, падающему на катод.

В своих опытах ученый вплотную подошел к установ­лению законов электрических разрядов в газах. Теорию таких явлений построил английский физик Таунсенд, ис­пользовав полученные Столетовым результаты.

Интересная деталь биографии А.Г. Столетова — пре­зидент Академии наук великий князь Константин не допус­кает кандидатуру Столетова до баллотировки в члены ака­демии, объясняя свое решение «невозможным характе­ром» претендента.

Отметим, что, если бы подобное случилось, допустим, с Эйнштейном, это было бы квалифицировано как проявле­ние антисемитизма!

Механизм внешнего фотоэффекта был разъяснен в основных чертах Эйнштейном на основе квантовых пред­ставлений о природе света — появление тока при освеще­нии вещества коротковолновым излучением; он предло­жил рассматривать фотоэффект как результат соударения единичного кванта электромагнитного излучения — фото­на (название, появившееся в 20-х годах) с электроном (фотон при этом отдает всю свою энергию и прекращает существование). Масса покоя фотона равна нулю. Квант электромагнитного излучения содержит энергию, равную произведению частоты на постоянную Планка. Это поня­тие М. Планк использовал для объяснения феномена све­чения раскаленных тел.

Вот как представлены достижения Эйнштейна в облас­ти фотоэффекта в сборнике «100 великих ученых»[15]: «Во второй работе предлагалось объяснение фотоэффек­та. Эйнштейн предположил, что некоторые металлы могут испускать электроны под действием электромагнитного из­лучения. В данном направлении стали работать сразу два ученых: француз Филипп Делинар и немец Макс Планк» (курсив мой. — В.Б.).

 

167

Заметим, что упомянутая статья была написана Эйн­штейном в 1905 году, и вспомним, что сделал в науке Макс Планк.

Макс Планк

Макс Планк (1858—1947), лауреат Нобелевской пре­мии (1918 год), в 1900 году установил формулы распреде­ления энергии в спектре излучения абсолютно черного тела (закон Планка). «Особо важное значение для дальней­шего развития физики имело введенное М. Планком представление о прорывном, квантовом обмене энер­гией между излучающими системами и полем излуче-ния»[ 15], то есть создание квантовой теории излучения.

Планк установил, что свет с определенной частотой колебаний должен испускаться и поглощаться порциями, причем энергия каждой такой порции равна частоте коле­бания, умноженной на постоянную величину (константу), получившую название постоянной Планка.

«14 декабря 1900 года Планк доложил Берлинскому физическому обществу о своей гипотезе и новой фор­муле излучения. Введенная Планком гипотеза ознаме­новала рождение квантовой теории, совершившей под­линную революцию в физике. Классическая физика в противоположность современной физике ныне означа­ет «физика до Планка»».

И далее — «Планк отнюдь не был революционером, и ни он сам, ни другие физики не сознавали глубокого значения понятия квант. Для Планка квант был всего лишь средством, позволившим вывести формулу, даю­щую удовлетворительное согласие с кривой излучения абсолютно черного тела... он с удовольствием отметил первые успехи квантовой теории, последовавшие поч­ти незамедлительно».

В формулировке о присуждении Максу Планку Нобе­левской премии по физике было указано: «8 знак призна­ния его заслуг в деле развития физики благодаря от­крытию квантов энергии» (выделено мной. — в.5.).

Как было сказано на церемонии вручения премии, «теория излучения Планка — самая яркая из путевод-

168  В. Бояринцев

ных звезд современного физического исследования, и пройдет, насколько можно судить, еще немало време­ни, прежде чем иссякнут сокровища, которые были добыты его гением»[15].

Но, как отмечал в свое время советский академик Г.С. Ландсберг[27], в явлениях фотоэффекта есть черты, говорящие в пользу классических волновых представлений о свете. Эти явления особенно отчетливо выступают при исследовании зависимости силы фототока от длины волны.

Эйнштейном был установлен «второй закон фото­эффекта» — «закон Эйнштейна» (максимальная энергия фотоэлектронов линейно зависит от частоты падающего света и не зависит от его интенсивности).

А теперь попробуйте спросить: «За что Эйнштейн по­лучил Нобелевскую премию?» у сотни выпускников выс­ших учебных заведений. Ответ будет почти единоглас­ным: «За создание теории относительности!»

А вот мнение Эльзы о своем муже и о науке вообще: «Посетив обсерваторию Маунт-Вильсон, Эйнштейн и Эльза заинтересовались гигантским телескопом. «Для чего нужен такой великан?» — спросила Эльза. «Цель состоит в установлении структуры Вселенной», — отве­тил директор обсерватории. «Действительно? Мой муж обычно делает это на обороте старого конверта»».

Вопрос этот был задан, хотя в кабинете Эйнштейна стоял телескоп, принадлежавший «бакалейщику, ранее жившему здесь. Приятная вещь. Я его берегу как иг­рушку» (Эйнштейн). Следовательно, Эльза Эйнштейн про­сто ваньку валяла, но делала это совершенно целена­правленно, мол, мой муж может все!

Снимая пенки и сливки с теории относительности в те­чение почти сорока лет (сейчас бы сказали: с тупой на­стойчивостью кретина), Эйнштейн пытался создать единую теорию поля, то есть теорию, объясняющую все физиче­ские явления, «но уровень развития физики в то время не позволил продвинуться так далеко».

В действительности вместо расширения круга изучае­мых форм движения Эйнштейн пошел по тупиковому пу­ти — пытался все многообразие форм движения свести к одной, что в некотором смысле напоминает поиски фило-

169

софского камня, который призван все многообразие ве­ществ сводить к золоту.

Или у него просто не было способностей для организа­ции и ведения научной работы, когда для этого появились материальные возможности?

Б. Кузнецов отмечал, что принстонский период жизни Эйнштейна характеризовался резким сужением непосред­ственных связей с людьми, близкими ему по профессио­нальным интересам, и столь же резким расширением свя­зей с теми, кто был далек от физики и научных исследо­ваний.

В конце сороковых — начале пятидесятых годов поте­ря близких людей заставляла его все чаще вспоминать об умерших еще в тридцатые годы друзьях, особенно часто возвращался он к памяти об Эренфесте.

Эйнштейн говорил о нем: «8 последние годы это со­стояние обострилось из-за бурного развития теоретиче­ской физики. Всегда трудно преподавать вещи, которые сам не одобряешь всем сердцем; это вдвойне трудно фанатически чистой душе, для которой ясность — все. К этому добавилось всевозрастающая трудность при­спосабливаться к новым идеям, трудность, которая все­гда подстерегает человека, перешагнувшего за пятьде­сят лет...»

«У Эйнштейна разрыв между запросами науки — построением единой теории поля — и возможностями однозначного и ясного ответа не был таким трагиче­ским. ..»[3].

Антонина Валлентен отмечала: «Драма, наметившая­ся в счастливые годы постоянной связи с современной мыслью, теперь становилась все более напряженной. Это не был разрыв поколений, из которых одно пред­ставляет дерзновенную мысль, а другое защищает ста­рое и напоминает неподвижный камень у покинутой до­роги. Драма Эйнштейна была драмой человека, который вопреки возрасту следует своим путем, становящимся все более пустынным, в то время как почти все друзья и молодежь объявляют этот путь бесплодным и веду­щим в тупик».

170 В.Бояринцев

Здесь можно не согласиться с Валлентен: скорее в по­ведении Эйнштейна верх над разумным состоянием брало старческое упрямство, нежелание и неумение (характер­ное для него всю жизнь) признать свою неправоту, в то время когда общественность считала его великим все­знайкой.

Как отмечают Картер и Хайфилд, научные труды Эйн­штейна «все больше теряли точки соприкосновения с со­временными ему исследованиями. Его воззрения, в особен­ности его упорное неприятие квантовой теории, превратили его из творца, опередившего свое время, в одиночку-мар­гинала. Эйнштейн говорил Леопольду Инфельду, что кол­леги воспринимают его скорее как реликт, чем как рабо­тающего физика...»

КТО БЫЛ АВТОРОМ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ?

В журнале Science & Vie №0 931 1995[24] напечатана статья Рено де ля Тая «Релятивизм Пуанкаре предшествовал эйнштейновскому» — «Relativite Poincare a precede Einstein», перевод которой, сделанный академиком РАН В.Ф. Жу­равлевым, представлен ниже.

Релятивизм Пуанкаре предшествовал эйнштейновскому

Теория относительности, открытая в 1904 году, бы­ла признана научным сообществом начиная с 1915 года. Никакая Нобелевская премия никогда за эту теорию не присуждалась. Причина понятна: тот, кто первым сфор­мулировал принцип относительности, умер в 1912 году. Это был Анри Пуанкаре.

В 1887 году физика была в тупике: опыт с интерферо­метром, поставленный Майкельсоном и Морли, не обна­ружил тех эффектов, которые должны были бы иметь место в соответствии с тогдашними представлениями в науке. Эти представления таковы: Ньютон в 1687 году по­стулировал существование абсолютного пространства и

 

абсолютного времени. Френель в 1820 году выдвинул вол­новую теорию света, в соответствии с которой распро­странение световой волны имеет место по отношению к бестелесной среде — эфиру, заполняющей все бесконеч­ное пространство. Этот эфир представлялся межзвезд­ной субстанцией наподобие воздуха, окружающего нас в обыденной жизни. При этом он обладал жесткостью на­подобие твердого тела и был легче любого газа.

Звездная аберрация, кажущееся движение, открытая Бредли в 1728 году, объяснялась тогда результатом сло­жения скорости света со скоростью Земли относительно неподвижного эфира. В 1865 году Максвелл вывел уравне­ния, которые описывали распространение электромагнит­ных волн в пространстве. Это распространение происходит со скоростью света, и Герц в 1887 году показал, что и сам свет представляет собой электромагнитную волну. Оставалось подтвердить движение Земли по отношению к эфиру, который служит средой для распространения света. С этой целью был поставлен эксперимент Майкель-сона, в котором ничего обнаружить не удалось. Поэтому надо было предположить, что эфир увлекается Землей, но тогда необъяснимой оставалась аберрация. Проблема казалась неразрешимой.

Именно в этот момент и вступили в игру крупный гол­ландский физик Гендрик Лоренц и гениальный француз­ский математик Анри Пуанкаре. Первый всемирно известен благодаря преобразованиям, которые носят его имя, вто­рой в этой области известен значительно меньше. К сча­стью, бывший политеховец Жюль Левегль вот уже более двух лет занимается выяснением роли, сыгранной Пуанка­ре в генезисе работ, которые привели к отказу от кон­цепции эфира в пользу преобразований четырехмерного пространства — времени.

Е = тс2 (масса тела равна его энергии, отнесенной к квадрату скорости света. — В.Б.).

Эта формула принадлежит ему: Анри Пуанка­ре первый в истории науки заметил в 1900 году, что энергия излучения обладает массой т, рав­ной Е/с1.

 В. Бояринцев

Эта эквивалентность одинаково хорошо объяс­няет как излучение звезд, так и энергию атомных станций.

Они перевернули эпоху.

Группа преобразований, найденная Пуанкаре исходя из уравнений Лоренца, стала основой всей современной релятивистской физики.

Левегль опубликовал результат своих исследований в апреле 1994 года в ежемесячнике выпускников политехни­ческой школы, и мы встретились с ним, чтобы лучше очер­тить работы Пуанкаре в критическую для физики эпоху с 1899 по 1905 год.

Итак, в 1887 году отрицательный результат опыта Май-кельсона привел к замешательству. Спустя пять лет Ло­ренц представил первые публикации по теории электро­нов, позволяющие упростить интерпретацию уравнений Максвелла. Несколько позже он ввел сокращение разме­ров движущихся через неподвижный эфир тел. Эта тео­рия, опубликованная в 1895 году, содержала искусствен­ный математический элемент, который сам Лоренц на­звал «местное время».

Именно в этот момент на сцене появился Пуанкаре, вмешавшийся фундаментальным образом в дебаты по электродинамике движущихся тел.

Анри Пуанкаре родился в Нанси в 1854 году, где за­кончил среднюю школу, поступив в 1873 году в политех­ническую школу. Близорукий, левша, удивительно не­ловкий в обычной жизни, он уже в начале учебы рас­сматривался профессорами как «математическое чудо­вище».

Он был репетитором по математическому анализу в политехнической школе, затем профессором математи­ческой физики и математической астрономии в Сорбонне, профессором теоретической электротехники в Школе те­лекоммуникаций и в 33 года стал действительным членом Академии наук. Умер в 1912 году в возрасте 57 лет по­сле операции. Его открытия в дифференциальной геомет­рии, в алгебраической топологии, в теории вероятностей, в функциональном анализе и в других областях позволили

173

Жану Дьедоне, одному из основателей группы Бурбаки, сказать: «Гений Пуанкаре эквивалентен гению Гаусса и столь же универсален. Он превосходил всех математиков своего времени».

Его рассеянность и отрешенность от житейских про­блем были легендарными. Вследствие беспримерной щед­рости он приписывал другим открытия, которые сделал сам. Его репутация в среде математиков была высочай­шей.

Над решенной им проблемой трех тел бились самые выдающиеся математики. Предложенное решение позво­лило сделать далеко идущие выводы и открыть новые раз­делы анализа, такие как, например, стохатизацию в дина­мических системах. Он показал, не прибегая к помощи вычислительных машин, что траектории динамических сис­тем могут иметь беспорядочное поведение в зависимости от начальных условий, что называется сейчас чувствитель­ностью к начальным условиям в теории хаоса.

Он показал, что точки пересечения траекторий с секу­щей плоскостью образуют разрывное множество, плот­ность которого в заданной области может быть описана в терминах теории вероятности. Тем самым он установил связь между детерминизмом и случайностью. Ему также принадлежит концепция аттракторов и фрактальных кри­вых, основанная на представлении о предельных циклах. Пуанкаре был экстраординарной математической фигу­рой, подобные встречаются два или три раза в столетие.

Итак, в 1899 году Пуанкаре, профессор математиче­ской физики в Сорбонне, занимается математическим описанием наблюдаемых в физике явлений. В этом качест­ве он внимательно следил за проблемами, возникшими в физике после опытов Майкельсона. Он сразу обратил вни­мание на предложенную Лоренцем теорию локального времени и сокращение размеров движущихся в эфире тел. В своем курсе «Электричество и оптика» Пуанкаре пишет: «Это странное свойство производит впечатление фокуса, разыгранного природой для того, чтобы было невозможно определить движение Земли посредством оптических экспериментов. Такое положение дел не может меня удовлетворить. Я полагаю весьма правдо-

174  В. Бояринцев

подобным, что оптические явления могут зависеть толь­ко от относительных движений присутствующих матери­альных тел».

Тем самым в трех фразах Пуанкаре исключил эфир. В следующем, 1900 году, в статье «Теория Лоренца и принцип противодействия» он дал физическую интер­претацию лоренцева локального времени: это время под­вижных наблюдателей, которые настроили свои часы с по­мощью оптических сигналов, игнорируя собственное движение. Он там также замечает; «Если аппарат мас­сы 1 кг посылает в некотором направлении со скоро­стью света энергию в 3 мегаджоуля, то скорость проти­водействия будет 1 см/сек».

Это означает, что лучевая энергия обладает свойст­вом инерции, так же, как любое материальное тело, для которого коэффициентом инерции является его масса. Эта эквивалентная масса электромагнитной энергии Е рав­на Е/с2, формула, которую он явно выписывает, что вле­чет за собой Е=плс2. Имеет место эквивалентность между массой и энергией в случае электромагнитного излучения. Макс Планк обобщит эту формулу на случай тела, кото­рое поглощает и теряет энергию, и произведет доказа­тельство в 1907 году, опираясь на электромагнитное ко­личество движения Пуанкаре.

Гендрик Лоренц, лауреат Нобелевской премии по физике 1902 года:

Я не установил принципа относительности, как строго и универсально справедливого. Пуанкаре, напротив, получил полную инвариантность и сфор­мулировал принцип относительности — понятие, ко­торое он же первым и использовал.

В 1902 году Пуанкаре публикует работу «Наука и ги­потеза», которая имела большой резонанс в научном со­обществе. Он, в частности, писал: «Не существует абсо­лютного пространства, и мы воспринимаем только от­носительные движения. Не существует абсолютного времени: утверждение, что два промежутка времени равны друг другу, само по себе не имеет никакого

175

смысла. Оно может обрести смысл только при опре­деленных дополнительных условиях. У нас нет непо­средственной интуиции одновременности двух собы­тий, происходящих в двух разных театрах. Мы могли бы что-либо утверждать о содержании фактов механи­ческого порядка, только отнеся их к какой-либо неевк­лидовой геометрии».

В этих высказываниях нетрудно увидеть ряд положе­ний, которые типичны для современной релятивистской физики. Лоренц, впрочем, читал эту работу Пуанкаре, он был в курсе тех критических замечаний, которые высказы­вал Пуанкаре еще в 1899 году. Лоренц получил в 1902 го­ду Нобелевскую премию по физике, вторую в истории нау­ки (первую получил Рентген), что делало его весьма авто­ритетным. Строгий ученый, он принимал в расчет критику Пуанкаре, как сам об этом пишет в мае 1904 года, и предлагает новые уравнения. Однако он не может рас­статься с идеей неподвижного эфира.

В сентябре 1904 года Пуанкаре приглашают в Соеди­ненные Штаты прочитать лекцию в городе Сент-Луисе (штат Миссури). Он должен рассказать о состоянии науки и о будущем математической физики. Ученый начал высту­пление с того, что рассказал о роли, которую выпало иг­рать в современной ему науке великим принципам, таким как закон сохранения энергии, второе начало термодина­мики, равенство действия противодействию, закон сохра­нения массы, принцип наименьшего действия. К ним он затем добавляет радикальное нововведение: «Принцип относительности, в соответствии с которым законы фи­зики должны быть одинаковыми как для неподвижного наблюдателя, так и для наблюдателя, вовлеченного в равномерное движение, так что мы не имеем и не мо­жем иметь никакого способа узнать, находимся мы или нет в подобном движении».

Впервые он обнародовал принцип относительности, ка­сающийся не только механики, но и электромагнетизма. Пуанкаре закончил лекцию словами: «Возможно, нам предстоит построить механику, контуры которой уже начинают проясняться и где возрастающая от скоро-

176

В. Бояринцев

сти масса сделает скорость света непреодолимым барьером».

Из публикации Лоренца 1904 года, с которой Пуанка­ре познакомился до этой лекции, он извлек главное, что оправдывает и обосновывает принцип относительности. Он публикует резюме своих исследований в «Заметках Академии наук» от 5 июня 1905 года, где есть следующая фраза: «Самое главное, что было установлено Лорен­цем, это то, что уравнения электромагнитного поля не изменяются под действием преобразований, которым я даю название преобразований Лоренца».

На самом деле это именно Пуанкаре принадлежит до­казательство инвариантности уравнений Максвелла, как поз­же честно признал сам Лоренц: «Это были мои рассуж­дения, опубликованные в мае 1904 года, которые под-вигнули Пуанкаре написать свою статью, в которой он приписывает мое имя преобразованиям, из которых я не смог извлечь всей пользы. Позже я смог увидеть в статье Пуанкаре, что мог добиться больших упрощений. Не заметив их, не смог установить принцип относитель­ности как строго и универсально справедливый. Пуан­каре, напротив, установил совершенную инвариантность и сформулировал постулат относительности. Именно этот термин он первым и употребил».

Главный момент, согласно Пуанкаре

В докладе, опубликованном в «Заметках Акаде­мии наук» 5 июня 1905 года, Пуанкаре комментирует группу преобразований, найденную им при анализе уравнений Лоренца. Он подчеркивает, что главным моментом, оказавшимся в основе принципа относи­тельности, является инвариантность уравнений элек­тромагнитного поля.

Действительно, Лоренц предложил двухступенчатую замену переменных, связывающую координаты события {x',y',z',t'} в одном инерциальном репере с координатами этого же события {х'( у', z', t'} в другом инерциальном репере, движущемся по отношению к первому. В то время как Пуанкаре связал координаты {x,y,z,t} с коорди-

натами {х.., у.., z.., t...} единым преобразованием. Это преобразование симметрично и обратимо: никакой ре­пер не имеет привилегированного характера, и в этом суть релятивизма. Немедленное следствие: постоянство скорости света.

Именно этому преобразованию он дал имя Лоренца, ставшее классическим. В заметке 5 июня Пуанкаре писал: «Множество всех этих преобразований вместе со всеми поворотами пространства должно обладать групповыми свойствами для того, чтобы удовлетворять принципу от­носительности» .

Термин «преобразование» имеет специальное упот­ребление в теории групп преобразований в геометрии по­сле работ Феликса Клейна 1872 года. С теорией групп в то время были знакомы лишь несколько математиков самого высокого уровня и некоторые кристаллографы. Поэтому этой теорией воспользовался Пуанкаре, который ею вла­дел, а не Лоренц.

Последствия того открытия, что в основе релятивизма лежит специальная группа, были весьма значительными, так как из этого следовало, что x2+y2+z2-c2t2 является инвариантом этой группы, преобразования которой в про­странстве четырех измерений х, у, z, ict являются враще­ниями. Эта группа, которой Пуанкаре дал название груп­па Лоренца и которую современные физики именуют группа Пуанкаре, является основой специальной теории относительности.

Итак, 5 июня 1905 года Пуанкаре дал новую форму преобразованиям, предложенным Лоренцем, и устано­вил их групповую природу. В силу этих преобразований уравнения Максвелла инвариантны, и этим удовлетворяет­ся принцип относительности. В этом и состоит главный момент. Основы теории относительности наконец были сформированы.

В это время, 26 сентября 1905 года, «Annalen der Physic» (Берлин—Лейпциг) публикует статью Альберта Эйнштейна, озаглавленную «К электродинамике движу­щихся тел». Рукопись, подписанная Эйнштейном и его же­ной Милевой Марич (см. Science &Vie № 871, p. 32), бы­ла получена редакцией 30 июня 1905 года, то есть более

178 В. Бояринцев

трех недель спустя после публикации заметки Пуанкаре. Ру­копись была уничтожена сразу же после ее публикации.

В его статье можно найти то, о чем в течение десяти лет Пуанкаре дискутировал с Лоренцем и что уже неодно­кратно публиковалось: ненужность эфира, абсолютного пространства и абсолютного времени,- условность понятия одновременности, принцип относительности, постоянство скорости света, синхронизация часов световыми сигнала­ми, преобразования Лоренца, инвариантность уравнений Максвелла и так далее. К уже известному Эйнштейн до­бавил формулы релятивистского эффекта Доплера и аберрации, которые вытекают из преобразований Ло­ренца.

Таким образом, независимый исследователь, никогда ничего не публиковавший по обсуждаемому вопросу пре­жде, якобы переоткрыл практически мгновенно то, что ученые класса Лоренца и Пуанкаре смогли установить только после десяти лет усилий.

Более того, вопреки научной этике в своей статье Эйнштейн не делает никаких ссылок на работы предшест­венников, что особенно поразило Макса Борна. При этом Эйнштейн, который читал по-французски так же хорошо, как и по-немецки, знал работу Пуанкаре «Наука и гипо­теза», а также, без сомнения, и все другие статьи Лорен­ца и Пуанкаре.

Это не помешало Эйнштейну стать в глазах общест­венности творцом теории относительности, что обрекало Пуанкаре на забвение. Такое произошло под влиянием не­мецкой школы и благодаря научному авторитету Планка и фон Лауе. В 1907 году Планк писал; «Принцип относи­тельности, намеченный Лоренцем и в наиболее общем виде сформулированный Эйнштейном...» Пуанкаре был уже полностью проигнорирован.

Этому есть два главных объяснения. Прежде всего кон­фликт двух кланов: Пуанкаре был математиком, а не физи­ком. Мог ли профессор математики с высоты своей кафед­ры давать советы тем, кто внизу ведет тяжелую борьбу с грубой реальностью практики? Затем конфликт наций: в начале века наука была немецкой (Рентген, Герц, Планк,

179

Вайн и др.), как могли немцы получать уроки от францу­зов?

Хотя Эйнштейн и работал в Берне, но родился он в Ульме, в Баварии. Он принадлежал немецкой школе. По­этому и стал знаменитым. Потом американцы, склонные все преувеличивать до абсурда, сделали из него самого великого ученого человечества.

В избытке почестей есть, однако, небольшая осечка. Пуанкаре умер в 1912 году, и в этом же году, а затем и в следующих, Эйнштейн выдвигался на Нобелевскую пре­мию по теории относительности. В конце концов он полу­чил эту премию, но не за эту теорию, а за фотоэффект. Для премии по теории относительности было существенное препятствие: Лоренц, престиж которого в Шведской ака­демии наук был огромен и который лучше, чем кто-либо, знал о приоритете Пуанкаре в генезисе релятивизма.

Лоренц, Пуанкаре и Эйнштейн

Гендрик Лоренц (1853—1928) вошел в историю физи­ки как создатель электронной теории, основные контуры которой были очерчены в его работе 1892 года «Электро­магнитная теория Максвелла и ее приложение к движу­щимся телам». Лоренц делает фундаментальное предпо­ложение — эфир в движении вещества участия не прини­мает (гипотеза неподвижного эфира)[ 15].

В 1892 году в заметке «Относительное движение Зем­ли и эфира» Лоренц описывает способ согласования результатов опыта с теорией неподвижного эфира, заключающийся в предположении о сокращении разме­ров тел в направлении движения (сокращение Лоренца — Фицджеральда).

«Продолжая развивать свои взгляды на оптические и электромагнитные явления в движущихся телах, Лоренц, по существу, приблизился к утверждению принципа отно­сительности для электромагнитных явлений. Как мы знаем, в механике такой принцип был введен Галиле­ем. Он гласил, что никакими механическими опытами не­возможно установить, покоится данная система или дви­жется равномерно и прямолинейно.  Лоренц высказал

предположение, что никакими мыслимыми опытами не­возможно обнаружить относительное движение Земли и эфира»[58].

В 1902 году Лоренц и его ученик П.Зееман становятся нобелевскими лауреатами (вторыми после Рентгена) за исследования влияния магнетизма на процессы излучения.

В 1904 году Лоренц выступил со статьей «Электромаг­нитные явления в системе, движущейся со скоростью, меньшей скорости света», где вывел формулы, связываю­щие между собой пространственные координаты и мо­менты времени в двух различных инерциальных системах отсчета (преобразования Лоренца).

* ...Пуанкаре (1854—1912), исходя из теории Ло­ренца... разработал очень общий и остроумный ма­тематический аппарат теории относительности...»[3] (выделено мной. — в.Б.).

«Впервые принцип относительности для любых фи­зических явлений был введен французским ученым Ан-ри Пуанкаре... Он показал, что не только в неподвиж­ной, но и в любой другой системе отсчета, движущейся равномерно и прямолинейно, законы физических явле­ний будут одинаковыми. Однако к такому заключению он пришел, исходя из представлений классической фи­зики и гипотезы неподвижного эфира»[58] (выделено мной. — В.Б.).

Следует отметить, что преобразования Лоренца «явились исходными при создании теории относитель­ности»^].

В 1898 году один из выпусков широко известного то­гда французского научного журнала открылся статьей Пуанкаре «Измерение времени». В ней автор анализиро­вал такие простые, казалось бы, понятия, как равенство двух промежутков времени и соответствие между собой моментов времени в разных точках пространства.

Полученный результат для современников Пуанкаре был весьма неожиданным: абсолютного времени и абсо­лютной одновременности в природе не существует. Лишь на основе условного соглашения можно считать равными длительности двух промежутков времени и одновремен-

181

ными два явления, происшедшие в разных точках про­странства.

Это было совершенно новое, неклассическое понима­ние времени и одновременности. Другое положение ста­тьи 1898 года: Пуанкаре писал о постоянстве скорости распространения света во всех направлениях.

Непосредственное участие Пуанкаре в создании тео­рии относительности следует из его статей «Пространство и время», «Новая механика».

В конце XIX века были уже найдены преобразо­вания пространственно-временных координат, со­ставляющие основу теории относительности. Были получены также самые необычные следствия этой теории о сокращении длин отрезков и расширении временных интервалов.

В работах Лоренца и английского физика Лармора контуры новой теории, приводящей к революционному преобразованию всей физики, проступали вполне отчет­ливо. Но они применялись лишь для уравнений электроди­намики, что не обеспечивало всеобщности принципа от­носительности.

Какие-то странные отношения были у Эйнштейна с Ло­ренцем. В собрании научных трудов Эйнштейна[7] можно прочитать рецензии на книгу Г.А. Лоренца «Принцип отно­сительности» (1914 год), «Статистические теории в термо­динамике» (1916 год), речь у могилы Лоренца (1928 год), статью «Заслуги Г.А. Лоренца в деле международного сотрудничества» (1928 год). Затем, естественно, так как патриарх уже умер и не может принести больше пользы Эйнштейну, следует многолетний перерыв в публикациях о Лоренце, и только в 1953 году Эйнштейн вспомнил о нем в статье «Г.А. Лоренц как творец и человек».

В этих публикациях Эйнштейн пишет: «...Эту неболь­шую книжку должен прочесть каждый, кто интересует­ся теорией относительности. В первой лекции Лоренц дает обзор важнейших фактов, приводящих к (первона­чальному варианту) теории относительности, и излагает теорию преобразований Лоренца и их кинематические приложения (лоренцевское сокращение. Движущиеся часы, эффект Доплера, опыт Физо)...»

 В.Бояринцев

Таким образом, Эйнштейн признает заслуги Лоренца в деле создания «первоначального варианта» теории от­носительности, это, видимо, связано с тем, что к тому мо­менту в глазах научной общественности Эйнштейн пред­стает единственным создателем теории в окончательном виде. Отметим, что подобное признание заслуг Лоренца в трудах Эйнштейна четко проявилось только начиная с 1914 года.

Такое положение, скорее всего, устраивало и самого Лоренца, который уже имел большие научные заслуги, бу­дучи лауреатом Нобелевской премии, спокойная жизнь пат­риарха вполне его устраивала, тем более что Эйнштейн писал: «Наш высокочтимый наставник Лоренц» («Памя­ти Пауля Эренфеста»).

В 1928 году у могилы Лоренца Эйнштейн говорил: «Как представитель научной общественности стран, говоря­щих на немецком языке, как представитель Прусской академии наук и прежде всего как ученик и преданный почитатель стою я у могилы величайшего и благород­нейшего из наших современников. Его блестящий ум указал нам путь от теории Максвелла к достижениям физики наших дней. Именно он заложил краеугольные камни этой физики и создал ее методы...»

Обратите внимание, ключевые слова — «теория отно­сительности» здесь уже не употребляются, зато Эйнштейн называет себя «учеником и преданным почитателем», хотя в статье 1905 года он, молодой кандидат в ученые, даже и не упомянул Лоренца, как, впрочем, и Пуанкаре.

В отличие от Лоренца, в работах Эйнштейна нельзя найти ни одной статьи с упоминанием Пуанкаре, ни в од­ной статье о Лоренце Эйнштейн никак не связывает имена Лоренца и Пуанкаре. Это забывчивость великого ученого, для которого чужой приоритет не имеет значения, или попытка полностью изъять из употребления фамилию че­ловека, обобранного ловким патентоведом?

Теперь вспомним, что термин «преобразования Лорен­ца» был введен в научный обиход Пуанкаре, ученый пред­ставил их в том виде, в котором они стали известны физи­ческой общественности.

183

5 июня 1905 года была опубликована статья Пу­анкаре «О динамике электрона», а через полтора месяца (23 июля) в печать направлена большая статья под тем же названием. В них требование инвариантности (не­зависимости) всех законов физики относительно преоб­разований Лоренца являлось новой, строгой в математиче­ском отношении формулировкой универсального прин­ципа относительности.

Академик А.А. Логунов по случаю 130-летия со дня ро­ждения А.Пуанкаре написал: «Анри Пуанкаре (уже в первой работе от 5 июня 1905 года), исходя из урав­нений Максвелла — Лоренца, установил принцип относительности для электромагнитных явлений как строгую математическую истину. Он распростра­нил также постулат относительности на все силы природы, открыл законы релятивистской механи­ки^].

«Но наиболее кардинальным выглядело изменение законов тяготения, которые Пуанкаре представлял ес­тественным следствием принятого во всей общности по­стулата относительности... Перестройка теории тяготе­ния в соответствии с принципом относительности имела особое значение как начало становления новой, так на­зываемой релятивистской теории гравитации.

Именно в изложении французского ученого новая фи­зическая теория обрела строгую математическую форму. Он первым ввел в нее четырехмерное представле­ние, добавив к трем пространственным координатам четвертую — собственное время системы отсче­та»... [59] (выделено мной. — В.Б.).

Д.Д. Иваненко, выступая на юбилейной конференции в Берлине, посвященной столетию со дня рождения Эйн-штейна[5], говорил; «Важно отметить, что уже в своих первых работах по специальному принципу относи­тельности (1905—1906 гг.) Пуанкаре, подчеркивая универсальность принципа относительности, распро­странил его и на гравитацию, сделав за 200 с лишним лет первый обоснованный шаг по обобществлению ньютоновой теории... Им были сделаны первые попыт­ки установить релятивистские поправки  к закону

В.Бояринцев

Ньютона... С нынешней точки зрения Пуанкаре рас­смотрел прямое запаздывающее гравитационное воз­действие, предсказав, что скорость распространения гравитации равна скорости света — один из получен­ных позднее выводов эйнштейновской теории...» (вы­делено мной. — В.Б.).

Таким образом, в период становления теории относи­тельности наибольший вклад в создание ее основ внес Пу­анкаре:

—   выдвинул принцип относительности как обобщение
опытных данных, высказал убеждение, что именно элек­
тромагнитную теорию Лоренца надо согласовать с этим
принципом, чтобы получить окончательное решение про­
блемы;

—   показал условность понятия одновременности, цен­
трального понятия теории относительности, и^предложил
определение этой величины на основе постулата о посто­
янстве скорости света;

—   дал правильную физическую интерпретацию «ме­
стного времени» Лоренца;

—   что же касается знаменитого соотношения между
массой и энергией, то Пуанкаре еще в 1900 году пришел к
результатам, из которых непосредственно следовало это
соотношение для электромагнитного излучения;

—   ввел в теорию четырехмерное представление, до­
бавив к трем пространственным координатам четвер­
тую — собственное время;

—   распространил постулат относительности на все си­
лы природы, открыл законы релятивистской механики.

Биографы так оценивают роль Пуанкаре в создании научных гипотез: «Первым выступив с ценной конкретной критикой таких понятий, как механический эфир, абсо­лютное время и абсолютная одновременность, Пуанка­ре первым же... объяснил появление в науке таких умозрительных построений, за которыми не скрывает­ся никакая реальность...

Немало физических понятий зародилось первона­чально именно в виде умозрительных положений, оста­вавшихся до поры до времени за пределами возможно­стей эксперимента...

185

Но подобные догадки о скрытой от нас объектив­ной реальности человеческий разум склонен прини­мать за истинное проявление материи...»[60].

Однако чем больше мы знакомимся с деятельностью Эйнштейна, тем чаще возникает вопрос: «Кто рекомендо­вал Эйнштейна в 1912 году на соискание должности про­фессора в Цюрихе?»

Ответ таков: свои рекомендательные письма дали Планк, мадам Кюри и... Пуанкаре. Тот самый Пуанкаре, который в деле создания теории относительности был раз­дет и разут, обобран до нитки молодым гением и связан­ными с ним сионистскими кругами!

Общий тон рекомендательных писем отразил Макс Планк: «Новый принцип мировоззрения в физике, пред­ложенный Эйнштейном, вызвал настоящий переворот, по глубине и значимости своих последствий сравнимый только с появлением системы Коперника».

Пуанкаре умер в том же 1912 году (58 лет от роду) после короткой болезни и операции, не дожив до получе­ния Эйнштейном Нобелевской премии, которую гений всех времен и одного народа так и не смог получить за чужую теорию относительности.

Среди наград Пуанкаре была золотая медаль имени Лобачевского Казанского физико-математического об­щества.

В 1921 году швейцарский физик В.Паули написал для «Математической энциклопедии» статью «Принцип от­носительности», где он выделяет работы трех авто­ров — Лоренца, Пуанкаре и Эйнштейна. Паули писал: «В работе Пуанкаре были заполнены формальные про­белы, оставшиеся у Лоренца. Принцип относительно­сти был им высказан в качестве всеобщего и строго­го положения», а роль работы Эйнштейна состояла в том, что она давала «изложение совершенно нового и глубокого понимания всей проблемы» (выделено мной. — В.Б.).

В 1954 году вышел второй том «Истории теорий эфи­ра и электричества» Э. Уиттекера, один из разделов ко­торого назывался «Теория относительности Пуанкаре и Лоренца». Против издания этой книги выступал давний и

186


В. Бояринцев

большой друг Эйнштейна Макс Борн (краткую биогра­фию Макса Борна можно прочитать в сборнике[37]).

Но сам Борн писал: «...Специальная теория относи­тельности была открытием в конечном счете не одного человека. Работа Эйнштейна была тем последним ре­шающим элементом в фундаменте, заложенном Лорен­цем, Пуанкаре и другими, на котором могло держаться здание, воздвигнутое затем Минковским» (выделено мной. — В.Б.).

Отметим, что работа Минковского «в значительной мере перекрывалась ранее опубликованной статьей Пуанкаре»[22], но сам Минковский ни в одной из своих статей не отметил выдающихся результатов Пуанкаре в развитии математического аппарата теории относительно­сти и ни словом не упомянул предложенную им идею че­тырехмерного представления этой теории.

Пуанкаре же, по мнению Эйнштейна, шнесмотря на остроумие своих построений, слабо понимал ситуа­цию в физике», а сам Эйнштейн не признавал роли Пуан­каре в разработке теории относительности, хотя в работах его наблюдаются детальные совпадения с оригинальными новаторскими установками, высказанными Пуанкаре.

Еще раз отметим, что благодаря рекламной эйнштей­новской кампании в средствах массовой информации, на­ходящихся зачастую в сионистских руках, имя Пуанкаре было практически забыто.

В свое время много усилий приложил великий русский математик Л.С. Понтрягин к изданию книг А. Пуанкаре. Он писал: «Дело в том, что в работах Пуанкаре еще за­долго до Эйнштейна высказаны основные положения теории относительности... Между тем сионистские кру­ги упорно стремятся представить Эйнштейна един­ственным создателем теории относительности. Это несправедливо» (выделено мной. — в.Б.).

М.И. Панов, А.А. Тяпкин и А.С. Шибанов в статье «Ан-ри Пуанкаре и наука начала XX века»[60], опубликован­ной в качестве послесловия к[22], так отвечают на вопрос об отличии работы Эйнштейна от ранее опубликован­ных работ Лоренца и Пуанкаре: «Самое существенное отличие работы Эйнштейна от предыдущих состояло в

187

понимании того факта, что те же самые релятивистские эффекты возникают и для «покоящейся»